«Зеленая» модернизация для одних означает расходы, а для других доходы «Зеленая» модернизация для одних означает расходы, а для других доходы
(c) shutterstock.com

Украинские компании должны проанализировать, как «зеленая» модернизация повлияет на бизнес, и искать выгоду

Сможет ли Украина выиграть от того, что с опозданием внедряет новые технологии? Сможет ли украинское машиностроение заработать на том, что у «Нафтогаза» огромное количество выбросов метана и очень жесткое регулирование? Об этом во время открытого обсуждения «Зеленый переход в промышленности: как сделать экологию частью стратегии», инициированного компанией «Сентравис», рассказал советник председателя правления НАК «Нафтогаз Украины» по вопросам развития низкоуглеродистых бизнесов и зеленого курса ЕС Алексей Рябчин. GMK Center публикует тезисы его выступления.

– Климат — это не просто «сделаем мир чище». Нет. Это отказ от ископаемого топлива. Весь мир пытается решить вопрос исчерпаемости ресурсов. Первым проиграл уголь. На территории Европы его уже почти не осталось. А там, где он остался, его экономически трудно добывать. К тому же уголь является наиболее грязным топливом для климата и окружающей среды. Под угольный проект финансирования не найдешь. На модернизацию, возможно, азиатские коллеги еще дают, однако это сразу вызывает определенные геополитические риски. Наши владельцы угольных станций, как частных, так и государственных генераций, имеют огромные проблемы в связи с тем, что у них устаревшие блоки, которые надо модернизировать. Работать им осталось всего ничего, поэтому вопрос: стоит ли это делать? Пожалуй, стоит, так как необходимо думать с точки зрения ответственного бизнеса. Эти угольные станции влияют на горожан, которые там живут. Мы должны рассматривать все аспекты этой проблемы: климатические, экологические, социальные, экономические.

Один из аспектов климата – это энергоэффективность, то есть уменьшение затрат на единицу продукции. И это, мне кажется, как раз о конкурентоспособности нашей продукции. Украина еще «доедает» советское наследство. На наш век его хватит. Но какую экономику мы оставляем нашим детям и внукам? Сейчас мы имеем прекрасный шанс осуществить «зеленую» модернизацию. Причем мы попадаем не в первую волну – в нашей стране нет столько денег, чтобы вкладывать по €300-400 млн в экспериментальные водородные установки. Возможно, мы войдем в следующий цикл, когда эти технологии станут дешевле. И мы от этого только выиграем, как, например, выигрываем от того, что у нас дешевая мобильная связь. В Европе и в Соединенных Штатах она дороже, потому что они до сих пор отбивают расходы на оборудование. Возможно, таким же путем мы пойдем и здесь, и от этого обязательно выиграем.

Европа до 2030 года пытается сократить выбросы на 55%, а к 2050 стать климатической нейтральной. В связи с этим планируется принять пакет из 12 законопроектов. Там будет CBAM, повышение экологических и климатических налогов, требования по использованию «зеленой» энергетики, и система торговли выбросами. Весь ответственный украинский бизнес должен следить за этими изменениями. Анализировать, как они повлияют на нас, а как – на европейский рынок.

«Зеленая» модернизация для одних означает расходы, а для других это могут быть доходы. Например, у «Нафтогаза» есть огромное количество выбросов метана и очень жесткое регулирование. Но от этого могут выиграть производители метановых фильтров и определенного оборудования. Или мы сможем использовать метан для других производственных процессов.

Поэтому ключевые слова – биотехнология, энергоэффективность, водород. Сейчас весь бизнес, я уверен, думает, нужно ли ему будет через 5-10 лет покупать именно «зеленую» энергию. Не только атомную, которая, условно говоря, уже декарбонизована, а «зеленую» энергию. Возможно, есть смысл построить ветропарк или солнечную станцию и показывать, что у тебя есть доля «зеленого» тарифа. В условиях неопределенности тот, кто примет удачное решение на ощущениях, на интуиции, точно будет в выигрыше.

Например, для «Нафтогаза» трубы – это расходный материал. То есть каждый день необходимо большое количество труб, и нужно анализировать, на каком этапе потребуются низкоуглеродные трубы. Возможно, они нам понадобятся, чтобы иметь доступ на премиальные европейские рынки. Или не понадобятся, если мы не будем продавать наш газ в Европу и уменьшим энергозатраты промышленности.

Климатическая нейтральность Европы означает отказ от природного газа. Европейцы будут пытаться заменить его водородом. Это уже чувствуется: например, Европейский банк реконструкции и развития очень неохотно предоставляет инвестиции на увеличение газодобычи, финансирование почти невозможно привлечь. Но возможно привлечь инвестиции на уменьшение выбросов метана, в энергоэффективность процессов и на «зеленую» трансформацию. В Европейском Союзе идут огромные дискуссии по газу, и решение пока не принято. Газ точно будут использовать еще лет 20, однако в отношении его будут увеличиваться экологические и климатические регуляции. От этого будет зависеть цена на газ.

Понятно, что в Европе будут пытаться сделать всё, чтобы водород стал более рентабельным. При низкой цене на газ, при низких налогах на выбросы СО2 или метана использование водорода нерентабельно. Поэтому Carbone price будет играть существенную роль в повышении стоимости и создании альтернативы.

Мы видим, как украинские металлурги и энергетики ставят себе климатические цели на 2040–2050 год. «Нафтогаз» тоже определил климатическую цель на 2040 год. Для компании это означает, что газ не будут потреблять. Поэтому я смотрю на газ как на источник доходов, которые мы получаем сейчас, но этот источник средств для «зеленой» трансформации нашей страны. Однако придется поработать. Сможем ли мы производить столько газа для трубы и иметь ее, чтобы транспортировать водород в Европу, будет ли это «зеленый» водород? И будет ли у нас локальный рынок, будут ли наши металлурги потреблять водород? Потому что тогда его будут еще больше производить и в Украине.

Дискуссия продолжается, и я рад, что бизнес всё больше приобщается к «зеленому» тренду. Сейчас мы на пороге очень интересных изменений. За год-два надо принимать решения, создавать рынки и двигаться «зеленым» курсом.