Муса Магомедов: «Коронавирус сильно ударит по экономике»

Народный депутат – о том, как пандемия повлияет на Украину и что в связи с этим делают власти

С экс-гендиректором Авдеевского коксохимического завода, народным депутатом Украины Мусой Магомедовым мы встретились в критический момент – власти как раз принимали решение о введении в стране карантина в связи с распространением коронавируса.

С привычной беседы о промышленном развитии, мировых рынках и экономике мы перешли к обсуждению влияния пандемии на Украину, украинскую экономику и жизни обычных граждан.

Муса Сергоевич, Вы вышли из заседания Верховной Рады, где обсуждались вопросы реакции на коронавирус. Какие решения приняты, что нас ожидает?

– Приняты две группы решений: медицинские – чтобы обеспечить нераспространение коронавируса, и экономические – чтобы преодолеть кризисные явления в экономике. Решения эти, впрочем, на мой взгляд, недостаточно кардинальны.

Почему?

– Большой акцент сделан на помощи малому и среднему бизнесу, а крупный, тем временем, проигнорирован. На мой взгляд, это большая ошибка: малый и средний бизнес хорошо работают только тогда, когда хорошо работает крупный. Не будет жизни в капиллярах экономики, если ее нет в самом сердце. Не пойдет человек стричься в парикмахерскую, если у него нет средств.

А крупный бизнес находится под угрозой?

– Думаю, да. Дело в том, что мы не знаем полной картины происходящего в связи с коронавирусом. Неизвестно, насколько эффективно сработают медики, насколько быстро разработают вакцину.

Под сильным ударом оказалась Италия, хотя это одна из самых развитых экономик мира. Штормит Китай. Мы, тем временем, не на необитаемом острове живем. До нас всё это долетит. Уже долетело. Плюс экономика изначально ослаблена войной – будет сложно.

Как эпидемия может повлиять на украинских металлургов?

– Металлургия и без того находилась в рецессии, а коронавирус, скорее всего, еще сильнее ударит по конечному потреблению, что особенно больно для экспортоориентированной отрасли. Кроме того, насколько мне известно, у Кабмина есть желание переложить большую часть финансовой нагрузки, связанной с последствиями коронавируса, на крупный бизнес. Это, на мой взгляд, попытка переложить обязанности и функции государства на предпринимателей. Думаю, это неправильно.

Промполитика

Насколько народные депутаты обеспокоены спадом в украинской промышленности. Насколько эта повестка актуальна в Верховной Раде?

– Есть депутаты, которым не все равно, которые понимают суть происходящего. В условиях рецессии, падения цен и сокращения на внешних рынках говорить об увеличении налоговой нагрузки – недальновидно и нелепо. Никто не занимается элементами протекционизма, никто не пытается как-то расширить квоты для украинской продукции на внешних рынках. Всё это выглядит так: «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». А ведь промышленность и металлургия – крупнейший инвестор, налогоплательщик и работодатель в Украине.

Можно ли сегодня нарастить металлопотребление внутри Украины, развить внутренний рынок? Если да, то каким образом?

– Дороги, строительство и машиностроение – вот, на мой взгляд, три основных драйвера, три точки роста, которые могут помочь ГМК увеличить свою долю на внутреннем рынке. Ситуация, когда 70-80% продукции украинской металлургии уходит на экспорт, ненормальна. Для стабильной работы отрасли соотношение должно быть хотя бы 60 на 40.

Над этим должно работать правительство, должны быть госзаказы для машиностроения, вагоностроения и т.д. Должны строиться не асфальтные, а бетонные, более долговечные, к слову, дороги, для которых нужна арматура и другое.

Должна ли Украина защищать свой внутренний рынок посредством пошлин и защитных мер, как это делают многие наши соседи и развитые страны мира? Или это излишне?

– К этому вопросу нужно подходить взвешено. Такие меры можно принимать только в том случае, если аналогичные продукты производят отечественные производители. Потому что есть продукция, тот же прокат, которого в Украине нет. И в этой ситуации вводить заградительные меры было бы глупо.

Кокс, война, Авдеевка

Как сегодня работает Авдеевский коксохим? Есть ли проблемы, связанные с прифронтовым расположением завода?

– Проблемы, связанные с прифронтовым расположением завода, конечно, есть. Точнее – с последствиями 15 аварийных остановок и консервации. В нормальной обстановке коксохимический завод не должен останавливаться в принципе. Каждая остановка – это большой стресс для батареи, это снижение температур до уровня критических, а мы падали и ниже критических. Считается, что при падении до 900 °С и ниже батарея уже не будет работать никогда, а мы падали и до 750 °С. Батарею сохранить удалось, но всё это сказалось на ее производительности, на состоянии оборудования, металла и т.д.

Два-три года мы вообще не могли ремонтироваться, нашей задачей было просто сохранить производство. У нас не было подрядчиков, было минимальное количество рабочих. Если до войны мы спокойно производили 10-11 тыс. т доменного кокса в сутки, то сейчас завод производит около 7,5 тыс. т. Сегодня основная задача коллектива завода и нового руководителя – провести капитальные ремонты батареи и оборудования, чтобы нарастить производство.

Сейчас какие-то ремонтные работы ведутся?

– Да. Безусловно. Ведутся ремонтные работы и перекладки крайних вертикалов. Есть ремонтная программа. Но все, конечно, усложнено тяжелой финансовой ситуацией в отрасли, нехваткой ремонтных бригад и прифронтовым расположением завода. Обстрелы не прекращаются: наши люди к этому уже привыкли, а привезенные ремонтники – нет.

Какова ситуация в прифронтовых регионах в целом? Какая социально-экономическая, производственная ситуация?

– В целом плохая. Очень много предприятий закрыты. В Авдеевке из крупных заводов работают только два – Авдеевский коксохимический и АЗМК (Авдеевский завод металлических конструкций). Раньше были АЭЗНО (Авдеевский экспериментальный завод нестандартизированного оборудования), Завод железобетонных конструкций и много других производств, но ничего из этого сейчас нет. То же самое касается многих предприятий на линии соприкосновения. В Торецке, например, из трех шахт осталось только две. Плюс работает фенольный завод. Остальные производства, в частности машиностроительные, не работают. Некоторые из них остановились еще до войны, другие – в процессе остановки.

Что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию? Предпринимаются ли какие-то меры для возрождения жизни в регионе?

– Я не вижу здесь государства. Если говорить о шахтах, то нужно понимать, что некоторые из них не могут быть эффективными по умолчанию – потому что глубина залегания 1-1,2 км, пласты 60-70 сантиметров. При такой себестоимости добычи говорить о конкурентоспособности не приходится. Думаю, государство должно провести серьезную работу с привлечением высококачественных специалистов и компаний для анализа состояния угольных шахт. Какие-то из них стоит продать большому бизнесу, потому что он эффективнее справляется с добычей и производством, а другие – закрыть, предварительно создав рабочие места для людей, которые работают на этих шахтах. Это большой пласт работы, но им нужно заниматься.

Еще какие-то меры, кроме работы с шахтами?

– Знаете, хотя всё в меньшей степени, но я все-таки оптимист. Я продолжаю верить, что мир наступит. Я продолжаю верить, что Украина как партнер интересна Западу. Я продолжаю верить, что будет программа восстановления Донбасса, своеобразный план Маршалла, потому что у нас умные, рукастые люди, которые не боятся работы. И это мощный капитал, который нужно использовать. И я верю, что мы вернемся в Донецк и восстановим там производство. Если я не буду в это верить, я не буду понимать, зачем я в этой стране нахожусь. Если бы я в это не верил, я уехал бы из Авдеевки еще в 2014-м.